Banklist - Новости банков - Олег Шигаев, Балтийский Банк: «Банки хотят кредитовать, но не видят кого»
Олег Шигаев, Балтийский Банк: «Банки хотят кредитовать, но не видят кого»
15.07.2009
Президент Балтийского Банка дал интервью порталу "В кризис.ру" Текст интервью
Очевидный кризисный тренд: обвинять банки в том, что они не кредитуют реальный сектор экономики. Якобы поэтому все новые и новые сферы бизнеса выдают рынку негативные новости. Редакция "В кризис.ру" попыталась выяснить причины недостатка ликвидности в отечественной экономике, обратившись в консервативный Балтийский банк, который недавно отметил свое 20-летие. Президент банка Олег Шигаев подробно объяснил, насколько серьезно придется потрудиться, чтобы вывести экономику страны из кризиса. - Олег Анатольевич, расскажите, пожалуйста, о Балтийском банке? - На сегодняшний день у нас 2 миллиона клиентов - физических лиц по всей стране. Развивать филиальную сеть за пределами Северо-Запада мы стали относительно недавно, порядка пяти лет назад. Так что большая часть клиентов сконцентрирована на территории нашего традиционного пребывания: 600 тысяч клиентов приходится на Петербург, еще полмиллиона – на Северо-Западный регион. Ну, а оставшаяся часть – это вся территория нашей Родины. Всего мы присутствуем в 31 городе России, у нас 26 филиалов. - 20 лет — это значит, что банк появился в 1989 году, еще в СССР. Как он назывался тогда? - В 1989-м, когда банк регистрировался, он назывался Ленинградский Инновационный Коммерческий Банк Железнодорожного Транспорта. Учредителем и крупнейшим пайщиком банка была Октябрьская Железная Дорога. 30% имел Промстройбанк СССР в лице Ленинградского областного управления, он теперь называется ВТБ Северо-Запад. Остальные доли были распределены между различными предприятиями, имеющими отношение к железнодорожному транспорту. Так получилось, что параллельно в Москве был зарегистрирован Желдорбанк - на месяц раньше. Поскольку в министерстве путей сообщения СССР считали, что железнодорожный банк в стране должен быть один, они настоятельно рекомендовали нашему банку сменить название. И в конце 1989-го - начале 1990-го банк стал называться Балтийским. Хотя и продолжал некоторое время оставаться железнодорожным. - Многие люди мечтают о карьере банкира, мечтают возглавить банк. Скажите, у Вас есть какой-то свой секрет успеха? - Никакого секрета нет. Просто так случилось, что в нужное время в нужном месте возникло правильное сочетание личных внутренних устремлений и внешних возможностей. Вообще я знаком с банковским делом еще с советских времен. Закончил Казанский финансово-экономический институт, попал по распределению в Петербург. Это было действительно интересное время. Я начинал еще в Стройбанке СССР в 1987 году. В 1989-м работал в Ленинградском областном управлении Жилсоцбанка. Так получилось, что мой хороший друг, комсомольский лидер, получил предложение от Балтийского банка и предложил мне пойти с ним вместе работать, разрабатывать положение об операциях в области факторинга. Все это тогда было еще очень новое, даже новаторское. Об этом мы читали только в книжках, потому что советская банковская система, конечно, сильно отличалась от общемировой. Тем не менее, опыт очень ценный. - Когда поняли, что кризиса избежать не удастся, какой была Ваша первая мысль? - Не могу сказать, что кризис настал внезапно или застал нас врасплох. Некоторое ощущение беспокойства у многих банкиров появлялось существенно раньше прошлой осени. Еще в 2007-м году возникли определенные сложности на рынке — в частности, пришли первые новости об ипотечном кризисе в США. "Мы строили филиалы, занимались зарплатными проектами. А в то же время возникали банки, которые считали, что можно поставить стул и стол в торговом центре, выдать кредит, занять денег на Западе. Дальше опять набрать портфель, опять перезанять – и все замечательно" У Балтийского банка всегда была консервативная стратегия. Мы привлекали вклады населения, а кредитовали в основном юридические лица. Когда в 2000-м начался потребительский бум, стало развиваться потребительское кредитование, мы тоже стали развивать активные банковские операции, но всегда опирались на собственную ресурсную базу. Иногда даже неловко себя чувствовали, когда приходили наши коллеги из других банков и спрашивали: "А зачем вы привлекаете депозиты физических лиц, когда есть замечательная возможность взять длинные дешевые деньги на Западе и разместить их под хороший процент здесь? Зачем вам заниматься физическими лицами, развивать сеть, нести какие-то непонятные затраты?" Что на это было ответить? Мы проводили и проводим консервативную политику. Нас так учили банковскому делу. Хотя, конечно, у нас возникали некоторые сомнения. Получалось, что мы, вроде как, выбивались из ряда. Мы строили филиалы, занимались зарплатными проектами. А в то же время возникали банки, которые считали, что можно поставить стул и стол в торговом центре, выдать кредит, занять денег на Западе. Дальше опять набрать портфель, опять перезанять – и все замечательно, бизнес до поры до времени шел на ура. Собственно, в это время нарастала конкуренция в банковском секторе, падали ставки. В то же время в стране постоянно росла заработная плата, хотя было понятно, что уровень производительности труда такому росту доходов не соответствовал. То есть, накапливались проблемы, на которых у нас в стране старались не концентрироваться. Хотя всем ответственным экономистам было понятно, что кризисные явления в мире уже есть, многое начинает меняться. Наш банк уже тогда начал притормаживать с территориальной экспансией, приостановил проекты дальнейшего развития филиальной сети, начал осторожнее кредитовать. - А что послужило звоночком к тому, чтобы готовиться к худшим временам? - Под влиянием общего тренда мы тоже задумались о возможности рефинансирования на Западе. Но когда уже практически подготовили проект, выяснилось, что наступление определенных факторов может привести к резкому удорожанию стоимости кредита, либо вообще портфель может уйти к банку-кредитору. Мы решили не торопиться и поподробнее разобраться с этим вопросом. Это было весной 2007 года. Ну а в августе 2007 года разразился известный ипотечный кризис, с которого все и началось. Собственно, уже тогда нам стало ясно, что мир начал меняться. А поскольку на Западе мы занять не успели, к тому моменту, когда кризис дошел до России, банк чувствовал себя уверенно. "В какой-то момент вдруг стало казаться, что старые классические правила, которым в свое время учили банкиров, не работают, что появились некие новые инструменты, снижающие риски, поэтому можно делать то, что раньше считалось недопустимым в банковском деле" На мой взгляд, подспудно этот кризис назревал давно. Пузыри надувались и лопались - было много сигналов, которым не придавали значения. Были и мексиканские кризисы, и кризис 1998 года, другие кризисные явления. И сигналы о том, что глобальная экономика начинает меняться, были уже на достаточно ранних этапах. В какой-то момент, примерно между 2005 и 2007 годами, вдруг стало казаться, что старые классические правила, которым в свое время учили банкиров, не работают. Создавалась иллюзия, и ее довольно агрессивно поддерживали, что появились некие новые инструменты, снижающие риски, поэтому можно делать то, что раньше считалось недопустимым в банковском деле. Сейчас, с приходом кризиса, наступило определенное отрезвление. Начались разговоры, что хорошо было бы вернуться к старым, забытым принципам. - Вы сторонник "золотого стандарта", при котором денежная масса привязана к твердому эквиваленту? Я не скажу, что я сторонник "золотого стандарта". Но в нем тоже, наверное, что-то есть. Кризисные проблемы сегодня пытаются решить вливанием денег. Но первопричиной кризиса было как раз излишнее предложение денег. С цикличностью экономики пытались бороться за счет избыточного предложения, за счет искусственного наращивания спроса, за счет банковского кредита. И если говорить о методах лечения, за счет чего это делается? Фактически за счет дополнительной эмиссии. Так что если говорить о проблеме, которая видится в будущем – то основная угроза мировой экономической системе связана с избыточным предложением денег. Предполагается, что оно должно помочь, но на самом деле сопряжено с риском глобальной долларовой инфляции. Понятно, что в этом случае больше всего пострадают люди небогатые, ведь инфляция – это "налог на бедных". - Что в кризис представляет главную сложность для банковской системы? - Самая главная проблема для банковской системы, как ни странно, связана с тем, что у нас сейчас сокращаются объемы кредитования. Сейчас некоторые люди рассуждают так, что вот банкам помогло государство, а они, нехорошие, не хотят кредитовать реальный сектор. Но суть ведь какая? Все говорят о второй волне кризиса, которую связывают с ухудшением качества кредитных портфелей банков. На мой взгляд, это не совсем верный взгляд на вещи. Потому что проблема ухудшения качества портфелей в значительной степени связана с тем, что раньше был бурный рост, и портфели росли в год на 100%. А сейчас поезд на полном ходу ударился об стену, и все встало. И портфели начали сокращаться. Получается, что на этом фоне просрочка начинает расти. Хотя когда был бурный рост, может быть, просрочка росла такими же темпами, но это было незаметно, потому что теми же темпами росли и портфели. То есть, возможно, реальное число неплательщиков не растет так уж критично. "Сейчас поезд на полном ходу ударился об стену, и все встало. Когда был бурный рост, может быть, просрочка росла такими же темпами, но это было незаметно, потому что теми же темпами росли и портфели" У Балтийского банка, например, тоже есть предприятия, которые осенью перестали обслуживать долги. Это известная тема, например, с корпорацией "Строймонтаж". Но сказать, что у нас этих должников вместо одного появилось десять за этот год, я не могу. Все тот же один "Строймонтаж". У каких-то предприятий, наверное, возникли дополнительные проблемы, а кто-то, наоборот, с нами рассчитался. Известная тема с "Балтимором", который купила компания Unilever. Соответственно, "Балтимор" рассчитался со всеми кредиторами, в том числе и с Балтийским банком. У нас был кредит, который "Балтимор" задерживал, сейчас он погасил задолженность. То есть, нельзя сказать, что у нас, как и у других банков, резко растет просрочка. Суть проблемы не в том, на чем делают акценты некоторые СМИ и политики, поднимая тему кредитования. Банки могут выжить только тогда, когда они кредитуют. И поэтому все банки очень пристально смотрят развитием ситуации в реальном секторе. Как только появляется возможность кредитовать кого-то, банки стараются воспользоваться этой возможностью. Другой вопрос, что состояние дел в реальном секторе сейчас во многом неопределенное. Правительством было принято много правильных решений, но реализация этих решений пока находится в начальной стадии. На мой взгляд, основной вопрос сегодня: как обеспечить адекватные возможности для банков, чтобы они могли кредитовать реальный сектор? Развитие ситуации зависит сейчас не от банков. Банки сидят в одной лодке с клиентами и ждут, когда принятые меры по стимулированию реального сектора позволят ощущать признаки жизнеспособности потенциальных заемщиков. "Банки могут выжить только тогда, когда они кредитуют. Мы сидим в одной лодке с клиентами и ждем, когда принятые меры по стимулированию реального сектора позволят ощущать признаки жизнеспособности потенциальных заемщиков" На сегодняшний день, к сожалению, ситуация усугубляется еще и тем, что конкретное предприятие не может прогнозировать, как оно будет себя чувствовать во всей цепочке экономических взаимосвязей. Из-за контрагента-неплательщика могут начаться трудности у предприятия, которое само не сильно пострадало в первую волну кризиса. И оно попадает под эффект кросс-дефолта. В этой связи у банков очень ограниченные возможности по оценке реального состояния того или иного конкретного заемщика. - А какой период кризиса стал самым сложным для Балтийского банка? - Осенью были панические настроения среди клиентов. Все старались переложиться в валюту. Это создавало значительные перекосы. Грубо говоря, при ресурсной базе на 90% в рублях и на 10% в валюте кредиты были выданы на 90% в рублях и на 10% в валюте. А когда клиенты побежали забирать деньги или перекладывать их в валюту, у нас возникла диспропорция. В один момент объем рублей на депозитах сократился до 70%, а объем валюты вырос до 30%. Соответственно, у нас рубли исчезли, но возникло море валюты, которую девать некуда. На Западе ее можно только под 0,25% разместить. Кредит в валюте тоже никому не дать - девальвация и у валютного кредита очень высокие риски. Те деньги, которые Центробанк дал банкам - они все ушли на трансформацию баланса. Мы вынуждены были занимать у ЦБ, чтобы отдать своим клиентам рубли, вместо которых они потом приносили валюту. Эту валюту мы размещали опять же в Центробанке под 0%, потому что девать ее банкам было некуда. "Осенью были панические настроения среди клиентов. Мы вынуждены были занимать у ЦБ, чтобы отдать своим клиентам рубли, вместо которых они потом приносили валюту. Эту валюту мы размещали опять же в Центробанке под 0%, потому что девать ее банкам было некуда" К счастью, эту проблему решили достаточно оперативно. Население успокоилось, рост валютных активов прекратился, все более-менее стабилизировалось. Но нам, как и любому банку, набирать вклады бессмысленно, если мы не можем начать кредитовать. - Существует мнение, что российская банковская система легче переживает кризис, потому что она недостаточно развита. А как Вы считаете, каким банкам легче переживать кризис: американским, европейским или российским? - Речь не идет о том, что недоразвитость российской банковской системы облегчает ее существование в условиях кризиса. Просто проблемы наших банков, действительно, меньше по масштабу, чем проблемы американских банков. Меньше вовлеченность в финансовые сектора, которые сейчас оказались наиболее опасными. У нас меньше был развит рынок производных финансовых инструментов, которые служили спусковым крючком кризиса в Америке. При этом недоразвитость системы также облегчает государственное регулирование и оказание помощи банковскому сектору. "Проблемы наших банков, действительно, меньше по масштабу, чем проблемы американских банков. При этом недоразвитость системы также облегчает государственное регулирование и оказание помощи банковскому сектору. Но это не говорит о том, что проще будет поиск выхода из кризиса" В Германии канцлер Ангела Меркель говорит, что все вклады будут сохранены, и гарантии в банковской системе будут обеспечены. Но ВВП Германии сопоставим с активами одного Deutsche Bank, поэтому, боюсь, слова Меркель можно воспринимать только как успокоительную речь. Хотя, возможно, она имела в виду только немецких вкладчиков Deutsche Bank. Но вкладчиками этого банка являются также и граждане других стран. И что с ними будет – это остается за скобками. Совокупные активы российской банковской системы, включая даже Сбербанк, меньше объема ВВП и сопоставимы с объемами наших золотовалютных резервов. Поэтому понятно, что задача стабилизации банковской системы с помощью госрегулирования несколько проще. Но это не говорит о том, что проще будет поиск выхода из кризиса. Недостаток же нашей банковской системы в том, что у нас практически отсутствовали внутренние источники фондирования. И в значительной степени источником средств были займы на Западе. Не только напрямую, но и через те же самые крупные компании, которые в значительной степени занимали у западных банков, а потом занятые деньги размещали в том числе в российских банках. Соответственно, сокращение объемов заимствования за рубежом привело к сокращению денежного предложения. Его нужно было чем-то заместить. Замещение это сейчас происходит за счет государства – либо через ЦБ, либо через бюджет. - Как Вы оцениваете антикризисные меры нашего правительства? - Те меры, которые правительство и ЦБ предприняли в конце года можно оценить если не на "отлично", то на "хорошо" уж точно. На мой взгляд, было обеспечено главное: не допустили коллапса банковской системы. Да, есть пострадавшие, есть банки, которые находятся в стадии санации. Но если говорить в целом о банковской системе, то она себя достаточно неплохо сегодня чувствует. "Идея дать деньги банкам для решения проблем предприятий несостоятельна. И оценить действия правительства по поддержке реального сектора на "пятерку", конечно, нельзя. Даже переоценка бюджета заняла слишком много времени" Меры по поддержке реального сектора — это другой вопрос. Идея дать деньги банкам для решения проблем предприятий несостоятельна. И оценить действия правительства по поддержке реального сектора на "пятерку", конечно, нельзя. Даже переоценка бюджета заняла слишком много времени. Весь этот период деньги бюджета поступали в очень ограниченном количестве. Не работали меры по предоставлению банкам гарантий. - Что нужно сделать правительству для смягчения последствий кризиса? - Наверное, нужно более четко осознать причины и механизмы текущего кризиса. Некоторые правительственные чиновники не скрывают, что действия, которые ими предпринимались, диктовались теми парадигмами развития, которые действовали в мире и в экономике последние двадцать-тридцать лет. Между тем многие из них сейчас совсем не работают, либо дают обратный эффект. Важно, чтобы у правительства возникло более четкое понимание, что происходит в реальности. - Вы верите в предположение Кудрина о том, что кризис закончится лишь через 50 лет? - Сейчас дается очень много эмоциональных оценок с использованием метафор и гипербол. Я слабо верю тем, кто говорит: кризис закончится через два квартала или через три квартала. Еще вчера мы жили на таких принципах в экономике, которые в ближайшие 50 лет уже никто не будет даже пытаться повторить. Потому что сейчас все понимают задним числом, какие громадные риски были заложены в существовавшей модели. И, наверное, когда Алексей Леонидович говорит о 50 годах, он подразумевает, что в ближайшее время того бума, тех перекосов в ценах на нефть и другие активы уже не будет. Вернее всего, будет более трезвый, взвешенный и консервативный взгляд на вещи. "Наверное, таких бурных, эйфорических лет нам еще придется долго ждать. Потому что история, конечно, чему-то учит. И хоть говорят, что память у людей короткая, но на ближайшее поколение, надеюсь, хватит" Взять даже динамику фондового рынка. Если посмотреть на исторические графики Dow Jones, то видно, что этот индекс с момента его возникновения перед Великой Депрессией и до 80-х годов прошлого века рос очень консервативно. А потом вдруг он начал расти очень бурно. И если брать ближайшее пятидесятилетие, то, наверное, все вернется к таким историческим, консервативным трендам. Дай Бог, чтобы восстановление началось как можно быстрее. Но, наверное, таких бурных, эйфорических лет нам еще придется долго ждать. Потому что история, конечно, чему-то учит. И хоть говорят, что память у людей короткая, но на ближайшее поколение, надеюсь, хватит.
